Отправлено: 31.07.08 02:01. Заголовок: Придворная служба, придворные нравы.
Конечно, воспоминания относятся к гораздо более поздней эпохе, но тем не менее в оригинальном тексте есть масса интересных подробностей касательно придворного этикета в том числе и Людовика XIV. Например, многие церемонии вроде "Пробуждения" и "Отхода ко сну", оставались неизменными традиции ломались нелегко.
Например, я с удивлением узнал, что к королю было принято обращаться в третьем лице.
оригинал текста здесь:
Воспоминания пажа Феликса Де Франс
Из воспоминаний пажа Людовика ХVІ.
Автор этих воспоминаний Феликс, граф Дефранс Д’Эзек имел полную возможность наблюдать придворную жизнь в последние годы царствования Людовика XVI. В 1786 г., двенадцатилетним мальчиком он был зачислен в число камер-пажей, а когда революционное правительство отменило институт камер-пажей, Д'Эзек был переведен в пажи конюшенные (1 янв. 1790). В апреле 1791 г. он кончил службу в пажах с чином капитана королевской гвардии.
[more] Пажи.
О значении, которое имел институт пажей, можно судить по тому, что, когда я впервые приехал в Версаль, их было 158, кроме пажей принцев крови, живущих при них в Париже.
Только принадлежность к древней родовитой фамилий, счи-тавшей за собой не меньше 200 лет дворянства, давала право быть принятым в пажи. Кроме древняго происхождения, требовалось еще содержание в 600 ливров на расходы. Это содержание освобо-ждало родителей пажа от всяких забот: одежда, пища, препода-вание, услуги, уход во время болезни, — все входило сюда и отпу-скалось с истинно царской щедростью и роскошью: одна одежда па-жа стоила 150 ливров. Служба камер-пажей состояла в том, что они присутствовали при «grand lеvеr» (большое вставанье) ко-роля, сопровождали его в церковь, освещали дорогу, когда он возвращался с охоты, и подавали туфли, когда он ложился спать. Два мальчика должны были дежурить полночи, чтобы подать одну туфлю королю. Но если бы государю пришло в голову из особаго снисхождения ослабить хотя бы в пустяке установленный церемониал, то это постепенно могло бы повести к полному упадку того величия, которое всегда и неотъемлемо должно окружать трон и самого монарха. Реформы кардинала де-Бриенна коснулись и пажей; сорок из них, прикомандированных к малой конюшне, и два, состоявших специально при охоте, были совсем упразднены, а революция покончила позже и с остальными. После этого оста-лось всего 50 пажей большой конюшни, которым пришлось взять на себя обслуживание всего двора, не исключая и службы камер-пажей, так как и они, несмотря на свою малочисленность, не избегли общей участи. Всех нас, благодаря нашей молодости, перевели -на службу в большую конюшню. Дать вполне верное и яркое понятие о нашем шумном обществе и о системе его самоуправления очень трудно. «Старшие» пажи имели огромную власть над младшими, т.-е. над вновь поступившими. Эта власть, пожа-луй, напоминала олигархию, но суровость и требовательность этой власти и подчинения, в котором она держала младших, граничила с самым суровым деспотизмом. Зато распущенность этой маленькой общины и то малое уважение, которое они проявляли к заведующему, скорее напоминали республику, чтобы не ска-зать самую настоящую анархию. Да и несмотря на многочисленных учителей и профессоров, воспитания не было никакого. Те, ко-торые поступали в это заведение, и сами не очень радели о своих успехах, выходили из него хорошими танцорами, прекрасно фехто-вали, ездили верхом, и на ряду со всеми этими достоинствами они были невежественны и очень распущенны. Что, пожалуй, могло еще примирить с этим, это то, что у них вырабатывался пре-красный характер, приспособлявшийся ко всему; это, конечно, до-стигалось строгостью воспитания новичков старшими...
Формой пажей большой конюшни была ливрея короля, т.-е. синий камзол, отделанный шелковым красным и белым галуном. Восемнадцать пажей, по выбору главнаго шталмейстера, заведу-ющая службой при лошадях, носили синий камзол, отделанный золотым галуном, красный жилет и брюки того, же цвета. По тому, как были нашиты карманы, вдоль или поперек, отличали, кто из какой конюшни.
Прежде обязанность пажей большой конюшни сводилась к тому, чтобы они освещали путь короля при его возвращении с охоты и сопровождали его к церковной службе, а первый паж, кроме того, еще должен был держать прямо стремя, когда ко-роль садился на лошадь.
После реформ и упразднения малой конюшни служба пажей большой конюшни увеличилась. Двое из них должны были сопро-вождать постоянно принцесс при их выходе. Третий паж, один из тех, что были с золотыми галунами и назывались «сюрту», нес трэн платья. Когда принцессы выезжали, пажи ехали верхом.
В дни больших торжеств пажи выезжали в экипажах, запряженных парою. Когда король желал справиться о чьем-нибудь здоровье или поздравить кого-нибудь с семейным торжеством, то это поручалось пажу, который отправлялся в сопровождении конюха.
В армии пажи становились адъютантами адъютантов короля, это давало им возможность учиться у самаго центра командо-вания, как впоследствии командовать самим. Эти адъютанты-пажи обязаны были носить оружие короля в то время, когда еще были в ходу латы. По окончании учения, которое продолжалось три-четыре года, паж имел право выбрать себе полк, где и служил в чине подпоручика. Первые пажи короля, королевы и конюшни получали шпагу и роту кавалерии.
Во внутреннем своем самоуправлении иерархия пажей де-лилась на три ступени:
Во-первых, «старшие», которые через два года становились пол-ными властелинами над младшими, т.-е. вновь вступившими. Второ-годники были в переходной стадии, назывались они «sеmis»; они не подчинялись старшим, но и не имели никакой власти над младшими, зато за малейший проступок по отношению к сеньорам «старшим» младшие ставили их под краны с холодной водой и обливали; кранов было 8, они были в столовой, и вода стекала в боль-шой мраморный таз. Первогодники были своего рода послушни-ками, и искус был не из легких! В новеньком ценилось его полное, безпрекословное и пассивное подчинение старшим. Случа-лось, что юноша, приехавший из провинции, не желал подчи-няться и проникаться нашими принципами, но прием, встречавший его, живо заставлял его ими проникнуться. Новенький не смел иметь никакой собственности и обязан был не только исполнять вся-кое приказание старших, но и предугадывать их желания. Малейшая вина, хотя бы и невольная, или каралась арестом, кото-рый соблюдался гораздо строже, чем если бы он был наложен начальством, или наказанный обязан был переписать несколько страниц немецкой грамматики, или просто его секли старыми туфлями. Перед испытаниями, которым подвергались новенькие, бледнеют все ужасы франк-масонства. Шталмейстер манежа, Г. де-ля-Бинь, бывший пажом лет пятьдесят тому назад, еще по сю пору носит след от раскаленной шпоры, которую когда-то ему приложили к мягким частям.
Все утро мы посвящали занятиям в манеже, куда собирались все пажи Версаля. Манеж Версаля был безусловно самым лучшим в Европе и по красоте лошадей и по таланту наших берейторов. Когда я вступил в число пажей, при манеже было двести сорок лошадей, потом их было только сто. Лошади были необычайной красоты, и брали их на парады. Оне были норовисты, не привыкли к солнцу, волновались от окружающаго их шума и приводили в отчаяние своих седоков. Для повседневных занятий к услугам пажей было тридцать лошадей, хорошо выезженных. Мне трудно точно определить, сколько было лошадей у ко-роля, но мне думается, что число их до реформ в общем доходило до трех тысяч. Верховыя лошади были при большой конюшне, а упряжныя при малой конюшне. Главным шталмейстером Франции был при мне Шарль де Лорен, известный более под именем принца Ламбеска, потому что его дом не признавался владетельным и титул высочества не присоединялся к его имени. Принц Ламбеск, ныне австрийский генерал, был хороший служака с твердой волей, пожалуй, суровый, но отнюдь не жестокий, как уверяли всех революционеры. Он был одним из лучших наездников Франции. Каждое утро с пяти часов, даже зимой, он уже был на работе в манеже; он следил за выездкой лошадей, сам тренировался в верховой езде или давал уроки. Принц был моим первым учителем и вышколил меня. После упразднения конетаблей их должность передали глав-ному шталмейстеру, она заключалась в том, что в костюме из золотой парчи он нес шпагу короля в лиловом чехле, усеянном шитыми золотом цветами лилий.
Часто приходили в большую конюшню полюбоваться краси-выми лошадьми, но кроме этого, большой интерес представляли кладовыя, где хранились седла для парадов и огромное количество оружия и сбруй, которыя когда-то употребляли на турнирах.
Двенадцать пажей королевы были одеты в красное с золотым галуном. У «Моnsieur» ¹) и у графа д'Артуа было по четыре
То, что пажи часто собирались вместе или в манеже или на представлениях, давало часто повод к ссорам и дуэлям. Дуэли были особенно опасны, благодаря тому, что пользовались отточенными рапирами, острее которых было квадратное, и раны были серьезнее обыкновенных, хотя за те шесть лет, которыя я провел в Версале, ни один паж не умер ни от болезни ни от чего-либо другого.
Если заболевал паж из большой конюшни, то его отправляли к хирургу, жившему на улице дю-Шениль. Он взял на себя лечить больных пажей, и так как у него было превесело, то пажи отправлялись туда по самому незначительному поводу. За каждаго больного королем выдавалось пять франков ежедневно, кроме лекарств, которыя отпускались из придворной аптеки.
Как это ни странно, почему-то для ликвидации всяких споров и недоразумений между собой пажи выбирали или одну из комнат этого дома или его сад. Может-быть, потому, что это было ближе всего для оказания первой помощи!
Та полная свобода, которая была у нас в большой конюшне, независимость, которая установилась уже по традициям, переходившим из поколения в поколение, и несерьезных научных занятий, все это не могло способствовать правильной постановке вопроса о воспитании нашей молодежи....
Охрана дворца.
Когда я впервые приехал ко двору, то вся внутренняя охрана дворца состояла из телохранителей, одной сотни швейцаров и караула. Я не считаю остальных гвардейцев, так как они со-ставляли гарнизон, и на них лежала внешняя охрана.
Лейб-гвардейцев было всего 1.300 человек. Они служили в охране по три месяца, при чем еженедельно переходили с од-ного места на другое: неделю при дворце, неделю при охотничьем замке, а третью — по своему выбору. Таким образом для по-стоянной охраны дворца в наличности была одна сотня лейб-гвардейцев и несколько сотен швейцарцев.
Лейб-гвардейцем мог быть всякий дворянин высокаго роста, при чем требования эти соблюдались не строго, так как сами дворяне предпочитали служить в армии, а не в охране, где все сводилось к обычной службе рядового солдата, отмеченнаго только нашивками. Пополнялись ряды охраны бедным дворянством, больше с юга: их брали в качестве рядовых, офицерских же чинов все очень добивались отчасти из-за положения, отчасти из-за возможности быть замеченным самим королем.
Лейб-гвардия обязана была охранять все входы и выходы во дворце, отдавать честь принцам, присутствовать в капелле в дни богослужений, сопровождать королевскую фамилию к столу и присутствовать во время обеда. Характер службы требовал от них знания всех принцев и пэров в лицо, потому что они должны были отдавать им честь, ударяя при этом два раза правым каблуком по полу. Стоящий на карауле открывал перед ними дверь и следил, чтобы они этого не делали сами, но, конечно, был очень признателен, когда входящий избавлял его от этой неприятной обязанности. Под охрану было отведено четыре зала; самый большой из этих зал был наверху около мраморной лестницы для стражи принцев, рядом был зал королевы, дальше дофина, а четвер-тый был внизу направо от мраморнаго двора около малой лестницы, по которой поднимался король, возвращаясь с охоты... В залах раскладывались на ночь постели и заставлялись ширмами с тех пор, как однажды вечером королева, супруга Людовика XV, возвращаясь поздно ночью в свои аппартаменты, наткнулась на гвар-дейца, лежавшего в нескромной позе. Лейб-гвардейцы его вели-чества были в чинах поручиков или подпоручиков, а бригадиры капитанами, и помещались в большом здании на улице Рояль, так же были и конюшни для их выездных верховых лошадей.
Когда король бывал в церкви, при нем находилось несколько офицеров и пикет, которым командовал подпоручик. Пикет следовал за его экипажем. У офицеров была та же форма, как и у других, только вместо галун
