"Молодой маркиз де Сен-Мар прибывает в Париж, чтобы друг его покойного отца помог амбициозному чаду пристроиться в королевскую гвардию. Друг работает премьер-министром, зовут его Арман де Ришелье, и определить юношу к головорезам де Тревиля для него оказывается вполне посильной задачей. Вскоре Сен-Мар становится хранителем королевского гардероба и завоёвывает безграничное расположение Людовика XIII. Сразу оговорюсь: никаких намёков на гомосексуальные отношения здесь нет, у короля наличествует фаворитка, красавчик же Анри влюбляется в опытную интриганку Марию де Гонзага, в будущем королеву Польши. Впрочем, о польских перспективах Сен-Мару было неизвестно (как и самой Марысе), и он отважно просит её руки. Выйти замуж за маркизика принцессе никак не улыбается, так что она прозрачно намекает, что-де было бы недурно юному дарованию разжиться должностью получше и благословением монарха и его всесильного министра. Должность Анри получает - отныне его величают главным королевским конюшим, а с благословением не складывается - кардинал в относительно мягкой форме посылает лесом протеже с его матримониальными планами. Кисо страшно обиделсо и, с лёгкой руки возлюбленной, примыкает к заговорщикам, среди коих числится брат короля, Гастон Орлеанский, а также друг самого маркиза, советник де Ту. Они с товарищами жутко страдают от кровавого режЫма, мечтают избавиться от диктатора в рясе и поскорее сдать страну испанцам, с коими Франция находится в состоянии войны. После того как Ришелье выгоняет Сен-Мара с заседания государственного совета, тот готов повторить подвиг Брута, однако удобного случая не подворачивается. Ришелье знает, что замышляется что-то малоприятное, и даже догадывается, что к этому малоприятному имеет отношение и королева. Кардинал направляется к ней, тискает будущего Короля-Солнце (очень символично, да) и мило сообщает, что августейший супруг планирует вскоре забрать у неё сына, чтобы она не оказывала на малыша своего пагубного испанского влияния. Анна Австрийская намёк понимает и, будучи любящей матерью, через своего исповедника передаёт Ришелье копию договора, в котором фигурируют имена принца Гастона и маркиза де Сен-Мара, и всё заверте... Заговорщиков арестовывают, герцог Орлеанский, по старой доброй традиции, сдаёт всех своих подельников, отделавшись сильным испугом, а Сен-Мару и де Ту король после длительных увещеваний министра и сквозь собственные горючие слёзы подписывает смертный приговор. Голова главного конюшего слетает с плеч в Лионе, а Ришелье отправляется по реке в Париж на открытие отреставрированной им Сорбонны, сказав напоследок, как он любил бедолагу Анри.

Одним словом, сюжетная канва не противоречит историческим реалиям, что уже неплохо.
Также отдельная благодарность художникам по костюмам и причёскам, продюсерам, сумевшим добиться разрешения на съёмки в аутентичных интерьерах XVII века (роль Парижа, Нарбонна и Лиона сыграли замки Дордони), так что не возникает ощущения самодеятельного театра в занавесках.
Спасибо, что ввели сцену беседы Ришелье и Корнеля о "Сиде", в кои-то веки сделали Анну Австрийскую габсбургско-белокурой, показали графа де Шавиньи и баржу кардинала (выглядит очень круто). Есть даже д'Артаньян, который почему-то в 1642 году стал капитаном, но мы его любим и таким.
Еще одна любопытная деталь: когда Сен-Мар и Гастон пытаются выразить хозяину земли французской своё фи, они обращаются к нему просто "месье де Ришелье" или "месье дю Плесси". Через пару минут в ответ приводятся железобетонные аргументы, и норовистые господа, ощутив смертельную хватку на собственных филейных частях, приходят в себя и снова обращаются по уставу. Вот что Бастилия животворящая делает.

Что же касается исполнения, то вопросы больше не к актёрам, а к сценаристам и режиссёру.
Прежде всего, смутил стиль общения героев, которые, вследствие этого, производят впечатление буржуа времён Третьей Империи. До Революции любой голодранец с дворянской грамотой чувствовал себя уберменшем по отношению к 90% населения, не говоря уже о представителях аристократии. Не могу сказать, что данный недостаток критичен, но он бросается в глаза, и сильно, как, к примеру, в эпизоде, где Сен-Мар выходит из зала, заступая дорогу монарху, и никто на это не обращает внимание.
Во-вторых, образ короля. Если воспринимать героя Стефана Герен-Тийе в отрыве от прототипа, то он смотрится вполне органично в сюжете, однако фильм претендует на историческую достоверность, так что диссонанс ощутим. Характером данный герой походит на Людовика Справедливого так же, как и внешне, - то есть, весьма отдалённо. Крупный бородатый дядя, смуглый и пышущий здоровьем, он больше напоминает своего отца, Генриха IV, который славный был король, а вот поверхностность и склонность к истерикам ему достались, волей сценаристов, видимо, от маменьки, Марии Медичи. Мне трудно представить, чтобы Ришелье приходилось силой вкладывать перо в руку королю, хотя в рамках фильма, повторюсь, подобная сцена смотрится неплохо.
В-третьих, Сен-Мар. Да, он красив, дерзок и пылок. Но у Пьера Буланже абсолютно мёртвый взгляд, не меняющийся ни в романтических обстоятельствах, ни в перепалках со ставшим ненавистным покровителем (ни в других фильмах). Не знаю, почему в тюрьме с него сняли обувь и на эшафот вели в кандалах и босиком, видимо, чтобы юные девы всплакнули над судьбой несчастного мальчика, хотя один умный дядя с самого начала его предупредил, что никакая принцесса не стоит того, чтобы ради неё лезть в петлю.
Собственно, сам умный дядя мне даже понравился, хотя прототип был несколько более нервным. В данном случае, нам показывают человека, который смотрит на картину в целом, а не на частности, вроде сантиментов (которых сам не лишён, равно как и недостатков, списком озвученных его величеством), воспринимает всё происходящее немного отстранённо, ибо всё суета, кроме блага государства, а кто мешает, то извините, даже если ты сын верного друга, милый, пускай и не слишком умный, парнишка. И спасибо гримёрам, которые обошлись без парика, оставив Жаку Перрену немного неостриженные волосы, как это было у настоящего Ришелье.

Ставлю фильму крепкую "четвёрку", пересмотрю обязательно, хотя лучшим кинопроизведением по теме по-прежнему считаю шестисерийный "Ришелье" 1977 года."

(с) Snorri