Франсуа-Анри простоял еще некоторое время, вглядываясь в очертания фигуры, тень от которой показалась в окне, притягивавшем его взоры дольше чем три четверти часа. Скрытый в темноте под навесом у старой конюшни, он мог наблюдать за двором перед гостиницей без опасений оказаться застигнутым врасплох. Если бы кому-нибудь вздумалось пройти через двор, то он наверняка прошел бы по дорожке вдоль старой ограды с обвалившейся каменной кладкой, не заметив ничего подозрительного. Однако, маршал не учел тот факт, что и сам попал в поле зрения того, кто раньше него успел занять наблюдательный пост за углом старой конюшни.

Прошло еще некоторое время, прежде чем застывшая у окна тень дрогнула и растворилась, исчезнув в глубине комнаты. Тяжело выдохнув, Франсуа-Анри вдохнул полные легкие морозного воздуха и негромко закашлялся. Набрав пригоршню снега, он жадно захватил его пересохшими на морозе губами прямо с ладони, затянутой в заледенелую перчатку. От холода все его тело тряслось, сопротивляясь неизбежному - еще немного и он закоченеет, так и не дождавшись ничего того, что не могло и должно было произойти.

К черту все, подумал маршал, убеждая себя в том, что сам выдумал историю с таинственным заговором и свиданием, чтобы оправдать желание оказаться как можно ближе если к двери, то к окнам комнаты графини. Он встряхнулся и вышел из укрытия, не подумав смести с плеч и груди белый покров из снежинок, украсивших его плащ и мундир причудливым белоснежным узором.

"Все, сударь. Пора и честь знать. Спать. И сменить Ранкура в три, как обещал. Мало ли" - говорил маршал самому себе, торопясь назад к гостинице. Он шел, не оглядываясь назад, словно боясь поддаться искушению вернуться на свой пост и остаться там на всю ночь.

- О, Ваша Милость? - вопросительно уставился на запорошенные снегом плечи и шляпу вошедшего дю Плесси-Бельера один из драгун, оставленных Ланжероном в трактирном зале, - Никак на свидание спешили? Опасно, однако же, гулять в такую глухую ночь. Комендантский час два часа назад пробил.

- Вот как? - холодно ответил дю Плесси-Бельер, сделав вид, что не понял, о чем речь, и направился к лестнице.

На втором этаже он застал спавшего на верхней ступеньке лестницы гвардейца, поставленного в карауле, и хотел уже хорошенько задать ему тумака, но, предупреждающий шепот Ранкура опередил его.

- Не стоит, господин маршал. Я тут все равно слежу.

Оглядевшись, дю Плесси-Бельер заметил капрала, стоявшего в тени у слухового окошка, как раз возле той перекладины, на которую он указал ему со двора. Место было выбрано удачнее некуда - наблюдателя не было видно ни с улицы, ни даже изнутри из коридора, зато, сам он мог следить за всем происходящим.

- Все тихо. Если не считать служанок, - с легкой усмешкой доложил Ранкур, - Кажется, здешние обычаи куда более гостеприимны, чем показалось на первый взгляд. Я заметил двух девиц, поднявшихся наверх. И не с пустыми руками.

- Не с пистолетами же они шли к господам гвардейцам? - насмешливо спросил Франсуа-Анри, осторожно обходя развалившегося на лестнице гвардейца.

- О нет. Они несли кувшины. Вино, я полагаю. Кстати, одна вернулась сразу же. Вторая немного погодя.

- Неужто никто не оценил столь щедрое гостеприимство? - с иронией в голосе спросил маршал и прошелся по коридору.

Не услышав ничего кроме собственных шагов, он вернулся к лестнице и шепнул напоследок.

- Я сменю Вас через три часа, Ранкур. Пусть этот соня постучит в мою дверь, когда его сменят. Третья от лестницы, не перепутает.

Три часа ночи...

Усталость дала о себе знать сразу же, стоило маршалу сесть на постель, и он уснул мгновенно и крепко, едва только коснулся головой подушки. Тяжелая дрема, сменившаяся сумбурным кошмаром, окутала его сознание так крепко, что явившийся через три часа гвардеец на силу сумел растолкать его.

- Да просыпайтесь же, Ваша Милость, - он тряс маршальское плечо, дергал за руки и даже подумывал о том, чтобы хлопнуть покрепче по щекам, но до этого не дошло.

- Что? - спросил дю Плесси-Бельер и тут же сел в попытке вскочить с постели.

Решительный вид гвардейца, уже замахнувшегося, чтобы ударить его, мгновенно отрезвил сонные мысли маршала.

- Виноват, Ваша Милость, но велено было поднять Вас во что бы то ни стало, - отчеканил немолодой уже вояка по привычке громко щелкнув каблуками ботфорт.

- Тихо, перебудите всех, - Франсуа-Анри потянулся и оглядел комнату.

Свечи в единственном канделябре погасли еще до его возвращения, в камине тлели едва теплые угольки, а сверху на каминной полке красовался кувшин, которого не было до ухода маршала. Должно быть, это и было то самое вино, которое служанки принесли для него и для Виллеруа. Поднявшись на ватных ногах, так и не согревшихся толком в заледеневших на холоде сапогах, Франсуа-Анри подошел к камину и поворошил угли кочергой, вернув к жизни слабое пламя огня. Он взял кувшин и принюхался к его содержимому. Запах ничем примечательным не отличался - вино и вино себе, но что-то насторожило его. Он оглянулся к гвардейцу и кивнул на кувшин.

- Кто-нибудь поднимался сюда кроме меня и полковника де Виллеруа?

- Да никого в общем-то, - если бы не полумрак, в который была погружена комната, то можно было бы разглядеть, как лицо гвардейца покрылось красными пятнами. - Но слышал я... видел то есть, что сюда служанки поднимались. Вроде как хозяин их послал вина принести Вашим Милостям.

- Ага, - кивнул удовлетворенный этим ответом Франсуа-Анри и на глазах у изумленного гвардейца выплеснул вино в угол камина. - Прекрасно. Можете идти спать, месье.

Проверив перевязь и шпагу, которые он так и не удосужился снять с себя прежде чем упасть в сон, Франсуа-Анри наскоро ополоснул лицо в ледяной воде, окончательно распростившись со сном. Короткие три часа были как нельзя кстати, так что, приведя себя в порядок, он чувствовал себя практически отдохнувшим, если бы только не колющее ощущение в ступнях и пальцах ног, которые казалось бы только начали оттаивать.

Именно из-за этого покалывания в ногах спускаться по крутой и узкой лестнице оказалось довольно сложно. Пошатываясь и то и дело хватаясь за поручни, маршал спустился в коридор второго этажа и с трудом разглядел притаившегося у окна капрала.

- Стоять! - глухой голос послышался из-за спины и маршал обернулся, машинально схватившись за шпагу.

- Вы были бы уже мертвы, Ваша Милость, если бы я принял Вас за грабителя, - усмехнулся карауливший в коридоре гвардеец, сменивший своего сонного товарища.

- Вы, как я посмотрю, настроены более грозно, - дю Плесси-Бельер ответил такой же усмешкой и прошел к Ранкуру.

- Сюда, господин маршал. Скорей! Я уж хотел было послать за Вами. Видите, там, внизу. Это они. Это те, кого Вы дожидались, ведь да?

Франсуа-Анри осторожно подтянулся на цыпочках к круглому окну, находившемуся чуть выше нормального роста, и посмотрел на улицу. Он не сразу заметил то, что привлекло внимание Ранкура. Но вот темная фигура, скрывавшаяся под тем же самым навесом, под которым он провел не меньше получаса в полночь, сдвинулась с места и направилась к заколоченным дверям старой конюшни. Оттуда вышел невысокий человек в запорошенном добела плаще и подал ему что-то, похожее на сверток.

- Значит, все-таки свидание, а? - весело прошептал Ранкур, будто опасаясь, что таинственные незнакомцы могли услышать их.

- Хорошо бы еще выяснить, кто эти люди и почему предпочитают видеться в столь глухой час ночи, - проговорил Франсуа-Анри, не спуская глаз с парочки.

- А не спуститься ли нам туда? - шепнул Ранкур и дю Плесси-Бельер обернулся к нему, - А что такого? Вы как маршал Франции вольны проверять любого. Именем короля.

- Так то оно так, - проговорил дю Плесси-Бельер, отступив от окна, - Но, на деле все далеко не так просто. И все-же... да. Идемте.

- Господа, если разрешите, я пойду с вами! - карауливший в коридоре гвардеец вытянулся в струнку под пристальным взглядом маршала, - Здесь то что, даже мухи не летают. В такой-то холод. А там я вам пригожусь, ежели до драки дойдет дело.

- Нет, сударь. До драки мы дело доводить не станем, - выдерживая в тоне непререкаемую твердость, ответил маршал и направился к лестнице, лишь мельком взглянув на дверь в комнаты графини, - Оставайтесь на посту. Вам поручено охранять саму Великую Графиню, а это гораздо важнее, - он помедлил, прежде чем уйти, - Я доверяю Вам.

- Рад стараться! - чуть было не рявкнул в ответ гвардеец, но де Ранкур вовремя опередил его решительный выкрик, приложив свою ладонь к его губам.

- Тихо, Жерве. Ее Светлость не будет благодарна Вам, если Вы разбудите ее своими криками.

Торопливые шаги на лестнице привлекли внимание одного из драгун, дремавших за столом в трактирном зале, но он быстро опустил голову на руки, вжавшись в стол так, словно хотел слиться с ним в одно. Кроме него и его товарищей, похрапывавших над неудачными комбинациями карт, разбросанных на столе, в зале оставались еще несколько человек из проезжих путешественников, ожидавших смену лошадей и разрешения на выезд в самый ранний час утром. В углу возле камина дю Плесси-Бельер заметил притулившегося к каменной кладке камина слугу, уснувшего в ожидании, когда прогорит огонь, чтобы можно было вычистить камин и отправиться со спокойной совестью спать.

- Ранкур, выйдем через заднюю дверь, - чуть слышно шепнул маршал, но капрал отправился к двери, ведущей на главную площадь, успев лишь показать на спавших за столом драгун.

- Ладно, обойдите вокруг. Пистолеты наготове держите, - кивнул ему дю Плесси-Бельер и толкнул ногой дверь на задний двор, где располагались старые конюшни.

Стоило ему выйти наружу, как крепкий морозный воздух тут же объял его, заставив сжаться в тщетной попытке сохранить хоть толику тепла. Одолевая охватившую его дрожь, маршал быстрыми шагами прошел через двор, перейдя на бег, когда заметил движение под навесом.

- Стоять! - приказал он, стараясь не кричать понапрасну, чтобы не наглотаться морозного воздуха, - Ни с места, господа!

Одна из теней метнулась в сторону от него и маршал лишь на секунду заметил мелькнувший мимо него синий драгунский мундир с серебряными галунами. Вторая тень застыла на месте, видимо, не решаясь двинуться вслед. Маршал вытащил из-за пояса пистолет, который предусмотрительно захватил с собой, хоть и не заряжал, и направил на человека, скрывавшегося в тени навеса. За сбежавшего драгуна он был спокоен - тот угодил прямиком под дуло пистолета Ранкура, вышедшего из-за угла гостиницы как раз наперерез ему.

- Выходите, сударь, - сказал маршал, не отводя пистолет, - И поднимите руки, чтобы я мог видеть, что у Вас в руках.

- Я не советую Вам продолжать, сударь, - заговорил драгун, оглядываясь на маршала, - Не советую, господин маркиз, - повторил он и в хриплом от мороза голосе дю Плесси-Бельер узнал Ланжерона.

- Чтобы советовать, господин майор, Вам нужно получить мое на то соизволение. А пока что я отдал приказ и жду исполнения.

- Ланжерон! Исполняйте приказ, - командный тон прятавшегося в тени человека заставил маршала напрячься, он пристально вглядывался в фигуру человека, медленно вышедшего из тени, когда выглянувшая из-за снеговых облаков луна осветила его лицо.

- Выполняйте приказ, Ланжерон! - выкрикнул Франсуа-Анри и тут же закашлялся от морозного воздуха, наполнившего горло, - Черт возьми, Вам приказывает маршал Франции!

- Лучше бы Вы спали себе в комнате, господин маршал, - зло огрызнулся майор и поднял руки, - Вы чертовски неправы, сударь.

Из-за угла гостиницы выбежал еще один гвардеец со шпагой наголо. Он выбежал на узкую полосу света и Франсуа-Анри узнал в нем караульного, которому приказал оставаться на посту.

- Жерве! Какого черта, Вы оставили пост? - выкрикнул ему Ранкур, но тот вместо ответа подошел вплотную к Ланжерону и наставил на него острие своей шпаги.

- А того самого, капрал, что драгуны под командованием этого человека только и ждут, чтобы напасть на вас со спины. Мерзавцы, я видел, как они притворялись спящими. Это измена, господин маршал. И засада, - он в сердцах пнул сугроб снега, который оказался запорошенной снегом кучей старой листвы, не прибранной с осени.

Луна, осветившая на несколько минут дворик перед гостиничными конюшнями, скрылась за плотным снеговым облаком и все вновь погрузилось в темноту. Не желая позволить незнакомцу сбежать, воспользовавшись темнотой, дю Плесси-Бельер сам прошел под навес и успел наугад схватить его за плащ. Раздался резкий скрежет оборванной материи, кусок которой остался в руках у маршала.

- Не советую Вам бежать, сударь. Назовитесь и следуйте за мной.

- Плесси-Бельер, я же сказал Вам, - выкрикнул Ланжерон, но его не слушали. Маршал крепко схватил пойманного им человека за руку и выволок из-под навеса.

Невысокого роста мужчина был одет в плотный зимний плащ поверх черного камзола простого, но добротного сукна. Черная островерхая шляпа слетела с его головы, обнажив редкие пряди седеющих волос. Человек этот сжался от внезапного порыва ветра и потянулся за шляпой.

- Хотя бы шляпу позвольте подобрать, - усталым дрожащим от холода голосом прохрипел он.

Сжалившись перед видом старика, Франсуа-Анри ослабил хватку и отпустил локоть, ожидая, что при виде столь внушительной угрозы в виде вооруженных пистолетами противников, тот не рискнет пойти на крайность.

- Благодарю, сударь! - выкрикнул старик и под отчаянные вопли Ланжерона "Держите его! Уйдет же" бросился со всех ног к коновязи гостиничных конюшен, куда конюх всего несколько минут назад вывел оседланную лошадь для ожидавшего смены почтового курьера.

- Черт... да стреляйте же теперь, маршал! - прохрипел майор, теряя от морозного воздуха голос. - Теперь уйдет же!

Отшвырнув в сторону оказавшийся бесполезным пистолет, Франсуа-Анри побежал следом за незнакомцем, но тот успел на бегу выхватить из-за пояса свой пистолет и навел его прямо в грудь своего преследователя.

- Видит бог, я не желал крови, господа! - выкрикнул он и выстрелил.

Зажмурившись в ожидании неминуемого, Франсуа-Анри остановился и выдохнул. Он поступил крайне глупо, не выяснив до конца, каковы были намерения Ланжерона и что в самом деле происходило, а теперь расплата явилась слишком скоро, скорее чем он мог рассчитывать. Обернувшись к окнам гостиницы, он с сожалением поднял голову, чтобы в последний раз посмотреть в знакомое окно.

Выстрел прогремел в ночной тишине так гулко, что с крыш посыпался не успевший еще слежаться снег. Франсуа-Анри с удивлением открыл глаза, обнаружив, что по-прежнему стоял на ногах, тогда как его противник пытался запрыгнуть в седло, болезненно прижимая к груди простреленную руку.

- Черт, он все-таки был заряжен? - с удивлением проговорил Ранкур, поворачивая дымившийся длинноствольный пистолет.

Не раздумывая над превратностями судьбы, которая в очередной раз улыбнулась ему, на этот раз в лице молодого капрала, выстрелившего наугад из брошенного им пистолета, маршал с тигриным рыком ринулся под ноги топтавшей снег лошади, едва не сбросившей седока в снег. Схватившись обеими руками за стремя, а затем за ногу незнакомца, Франсуа-Анри с силой дернул его вниз, так что острая шпора вместе с каблуком ударила в бок и без того взбесившейся лошади. Взвившись на дыбы, она скинула с себя седока, не сумевшего удержаться одной рукой за повод.

- А теперь Вы ответите на мои вопросы, сударь, - тяжело дыша, прохрипел Франсуа-Анри, подмяв под себя брыкавшегося мужчину, пока на помощь к нему не подбежали сам Ланжерон и оба гвардейца.

Ругая себя за беспримерную глупую доверчивость, Франсуа-Анри поднялся и принялся отряхивать с себя снег, в темноте не заметив нескольких бурых пятен, оставленных на его мундире от раны в руке его противника. Если бы он не дал обвести себя вокруг пальца, этого шума и возни можно было бы избежать, тихо арестовав обоих - и этого человека, и Ланжерона. Хотя, последний вряд ли был его подельником, скорее уж наоброт, если можно было доверять усердию, с каким он мутузил поникшего от побоев мужчину.

- Отставить! - прикрикнул на Ланжерона и Ранкура маршал, - Свяжите ему руки шарфом, капрал. Ланжерон, не смейте прикасаться к этому человеку. Он арестован именем короля и подлежит суду, если виновен. Пока же, сударь, - Франсуа-Анри посмотрел в глаза майора, - Я не уверен в каком преступлении его следует обвинить.

- Как же? А в покушении на Вашу жизнь, месье маршал? - выпалил удивленный Ранкур, связывая запястья пленника своим офицерским шарфом, оставшимся у него даже после разжалования в капралы.

- Нет, это лишнее. Хотя, попытку побега можно вменить в вину - невиновному незачем бежать. Не так ли, месье? Кстати, с кем имею честь?

Когда все уже было позади,  к маршалу вернулось его обычное шутливое расположение духа и желание спрятать свое истинное лицо за легкомыслием. Пленник недоверчиво покосился на него и хмыкнул, сплюнув кровь из разбитой губы.

- Зачем Вам, месье? Ехали бы себе, куда Вам приказано, а дела Труа пусть бы и остались в Труа.

- Со мной путешествует супруга губернатора Шампани, сударь. Я думаю, что Ее Светлость будет совсем другого мнения на этот счет. Как и граф де Суассон.

- Эка... - хрипло крякнул пленник и посмотрел в глаза дю Плесси-Бельера.

Не зная еще, как относиться к участию самого Ланжерона в этой переделке, маршал здраво рассудил, что в городе, где был расквартирован полк, подчинявшийся приказам этого человека, было бы не разумным не дать ему право объясниться, прежде чем подвергать аресту.

- Идемте внутрь, господа. Думаю, что мы и без того наделали шуму здесь, допросы и объяснения проведем в трактирном зале. Ранкур поднимите еще двух человек из наших гвардейцев, чтобы караулили...

- В этом нет необходимости, маршал, - встрял в разговор Ланжерон, - Я оставил в трактирном зале троих драгун. Они послужат Вам. Если я прикажу.

- И Вы прикажете, майор? - спросил Франсуа-Анри, глядя в  глаза драгуна испытующим взглядом, - Но, прежде, я хочу услышать от Вас, что происходит. И кто этот человек. С ним мы разберемся после.

Ранкур и Жерве повели связанного по рукам пленника ко двери в трактир, за ними шел Ланжерон и замыкал это невеселое шествие сам маршал. Оказавшись под окнами комнат Олимпии, он остановился и запрокинул голову, вглядываясь в темное стекло, отсвечивавшую рассенным лунным светом, пробивавшимся сквозь снеговые облака. Оставалось молить бога, чтобы сон графини был настолько крепким, чтобы она не услышала ни одинокий выстрел в ночи, ни крики от завязавшейся во дворе драки и возни с захватом неизвестного им пока человека. В чем была его вина - пока Франсуа-Анри знал лишь то, что нашептывала ему его интуиция - свидание в столь глухой час ночи да еще и на морозе было не спроста и этому человеку было что скрывать.

В полутемном зале трактира их встретил сам хозяин трактира в просторном видавшем лучшие времена халате, который он накинул прямо на ночную сорочку, и двое его подручных. Здоровенные детины, помощники конюха, в мусклистых руках которых тускло поблескивали тяжелые щипцы для углей, первое, что попалось им под руку.

- Боженьки святый, господа, это что же такое творится то? За что это его? Ай, матерь божия, а кровь то... это же кровь? Да кто же его так?

- Буди свою жену, пусть воды согреет да какой-нибудь материи надерет. Перевяжем, жить будет, - хмуро приказал Ланжерон, как видно, привыкший командовать не только драгунами в Труа.

- Да.. спешу-с. Прикажете комнату отрядить? Для раненого то?

Ланжерон посмотрел на дю Плесси-Бельера, тот кивнул ему.

- На первом этаже. И смотри мне, это в счет драгунского полка. Не вздумай нашим гостям записать это в расходы, понял? - Ланжерон поторопил трактирщика красноречивым жестом и тут мгновенно исчез вместе со своими телохранителями в дверях кухни и комнат для прислуги.

- Ранкур, как звать этого гвардейца? - спросил маршал, стягивая с покрасневших рук заледеневшие перчатки.

- Жерве, месье маршал.

- Жерве! - обращаясь к гвардейцу, Франсуа-Анри понизил голос и даже тень улыбки промелькнула на его лице, - Я конечно же мог бы сделать Вам строгий выговор за то, что Вы оставили свой пост. Но, принимая во внимание ситуацию, не стану вспоминать об этой промашке. Назначаю Вас караульным этого человека. В перевязках толк знаете? На войне бывать приходилось?

- Да что там война, месье маршал, в Париже мы не раз... - под предупреждающим взглядом Ранкура улыбка на широком скуластом лице гвардейца тут же вытянулась в до смешного серьезную гримасу и он громко щелкнул каблуками, - Так точно, приходилось. За перевязкой сам прослежу. Бывыло всякое.

- Вот и славно. Если попытается сбежать, стрелять без раздумий, - подойдя к пленнику, маршал строго посмотрел в его лицо, силясь вспомнить где и когда мог видеть его, - Пока я не знаю всех обстоятельств дела, сударь, я вменяю Вам в вину попытку побега. В Ваших же интересах проявить благоразумие. Если не желаете, чтобы я поступал с Вами со всей суровостью.

- Суровостью? Это как? - усмешка на лице пожилого человека была прихвана оскорбить или хотя бы задеть арестовавшего его маршала, но тот улыбнулся в ответ со всей легкомысленностью истинного парижанина.

- Так ведь в Труа объявлен военный режим, сударь. Вы не знали? Нарушение комендантского часа - это само по себе нарушение. А Вы к тому же и при оружии были, - брови маршала иронично приподнялись, - Неужели Вы ничего не знали об этом?

- Комната, господа... готова уже, - доложил с порога кухни хозяин, успевший завязать халат широким полотняным поясом и нацепить красный колпак поверх сияющей лысины, - Вот тут по коридору, господин гвардеец.

Прежде чем пропустить мимо себя пленника, маршал встал вплотную к нему и, заглянув в глаза, тихо спросил еще раз:

- Кто Вы?

- Андре Моро, если Вам угодно.

- Граф де Моро?

- Давно уже не граф и не де Моро, - усмехнулся пленник и уронил голову, притворившись усталым, - Теперь позвольте этому славному рубаке поухаживать за моей рукой. Эта милость зачтется Вашей Светлости.

- К черту Ваши милости, - резко возразил дю Плесси-Бельер и отстранился, чтобы пропустить Жерве и пленника в отведенную им комнату.

Драгуны Ланжерона, молча поднялись из-за стола и встали каждый на свой караульный пост - у дверей на главную площадь города, у выхода во двор и у лестницы. Переглянувшись с Ранкуром, дю Плесси-Бельер решил не противиться этой инициативе.

- Ранкур, Вы свободны. И спасибо за выстрел. Я обязан Вам, - глухо проговорил маршал, думая о том, что погибни он от руки Моро, Олимпия никогда не простила бы ему этой глупости. Он был обязан капралу не только своей жизнью, но и спокойствием графини. А что было важнее? Тонкая улыбка, тронувшая его красивые губы, сказала бы многое Той, о ком он подумал, но не капралу.

- Но, как же, месье? Вы останетесь один? - молодой человек недоверчиво посмотрел на Ланжерона, тогда как тот с невозмутимым видом изучал содержимое бутылок, остававшихся на столе драгун.

- Нет, не один, а в компании с майором, капрал, - чуть посуровев ответил дю Плесси-Бельер, - И разбудите кого-нибудь из Ваших людей, чтобы встал на карауле на втором этаже.

Обескураженный и разочарованный Ранкур ответил молчаливым салютом маршалу и едва лишь глянул в сторону майора, прежде чем уйти к лестнице. Маршал только усмехнулся в ответ на понимающий кивок Ланжерона и уселся на стул недавно еще занимаемый одним из драгун.

- Ну-с, майор. Рассказывайте. Время позднее.

- Или раннее, - парировал Ланжерон, - Это как посмотреть. Вы только что сорвали важную операцию, господин маршал. Остается молить бога и фортуну, чтобы последствия не были необратимыми.

- Для столь драматичного начала у Вас слишком уж спокойный вид, майор, - заметил ему Франсуа-Анри и принял кружку с вином, прежде принюхавшись к нему под насмешливым взором майора.

- Не волнуйтесь, вино чистое, как только что выжатое из лучшего винограда Бордо, - успокоил его подозрения майор и сел на жалобно скрипнувшую под ним скамью, - Дочь полковника Лафрамбуаза была похищена бандой этого мерзавца Моро по дороге из Лиона. Сам полковник не послушал моего совета и бросился на выручку. Ну, и сам же попался. Да людей сгубил почем зря.

- Банда Моро?

- Да. Дезертиры. Они примкнули к его шайке. У них в окрестностях Труа и Шато-Тьерри свои так сказать охотничьи угодья. Они держат Лафрамбуаза и его дочь у себя. Потребовали выкуп, мерзавцы. Через полковника. Вот, этот Моро прислал мне записку с требованием встретиться сегодня ночью. В знак согласия обменять Лафрамбуаза и его дочь на выкуп, я должен был принести часть денег ему. А он передал мне вот это, - Ланжерон вынул из-за пазухи свернутый в трубочку лист бумаги и аккуратно развернул его, - Здесь карта. Я уже договорился обо всем, когда появились вы и этот ваш капрал. Черт подери, маршал. Я не сентиментален, что уж там. Но, когда жизни людей губятся из-за такого вот геройства... - он громко хмыкнул в ладонь и залпом выпил половину кружки, - У меня мало надежд на их спасение. И как только Вы додумались... черт возьми...

Сладостный миг, наполненный счастьем и ощущением полной невесомости в прозрачном свете сияния, вдруг оборвался. Просыпаясь от внезапного треска, похожего на выстрел из пистолета, Франсуа пережил нечто похожее на падение. Еще не успев окончательно прийти в себя он не осознавал ни веса своего собственного тела, ни того, где и при каких обстоятельствах он оказался. Ощущение реальности пришло окончательно лишь в тот момент, когда его рука нащупала вместо тепла нежной кожи его любовницы холодную пустоту.

Все было сном? Неужели все те ласки, которые ему дарили в ответ на его пылкость, были всего лишь сном? Пошарив под одеялом, Франсуа тихо улыбнулся и прошептал почти вслух: "О, милая Симонетта. Это был не сон!" - он поднял руку и на в серебряном свете выглянувшей из-за облаков луны разглядел тонкую кружевную подвязку.

Раздался тихий всхлип не смазанных петель на двери и чуть более громкий стук каблучков по деревянным половицам боковой лестницы, располагавшейся прямо за стеной его комнаты. Откинувшись на мгновенно остывшую от холода подушку, Франсуа счастливо закрыл глаза, намереваясь вернуться к грезам, коль уж его сон наяву покинул его и, судя, по опустевшему стулу, на котором прежде были оставлены платье и шаль мадемуазель, до следующей ночи... или до следующей стоянки - подсказывал шаловливый голос внутри, напомнив молодому полковнику о весьма романтичном и эффективном способе согреваться вдвоем, даже при наличии всего одного плаща на двоих.

- О, Симонетта, - с удовлетворенной улыбкой промурлыкал маркиз, почти поддавшись увлекшим его воспоминаниям, когда до его слуха донесся шум возни под окнами гостиницы и глухой неясный звук снизу.

Откинув с себя одеяло, маркиз выскочил из постели и, как был в одной рубашке, подбежал к окошку. Холод мгновенно остудил разгоряченное тело, так что пробуждение было уже окончательным. Сжавшись в комок в попытке сохранить хоть толику тепла от собственного тела, Франсуа разглядел фигуры нескольких человек, что-то бурно обсуждавших прямо под окнами. Сначала он не узнал в мужчине в запорошенном снегом плаще дю Плесси-Бельера, а узнав, тут же вспомнил о найденной ими записке. Так значит, свидание действительно было! Но кого и с кем? Во дворе были только два гвардейца, драгун и еще какой-то человек со связанными руками.

Движимый любопытством узнать, что стряслось, но еще больше чувством офицерского долга поддержать товарищей, Виллеруа запрыгал на цыпочках к расстеленному перед постелью коврику, на котором в беспорядке валялась сброшенная в попыхах одежда. Одеваться самому ему было не привыкать, но рукам мешала дрожь от усиливавшегося холода.

- Месье полковник! - дробный требовательный стук в дверь показался Франсуа громом небесным, - Месье полковник, это Огюстен. Сержант Дюссо послал меня к Вам, чтобы помочь одеться. Тревога, месье!

Маркиз молча отворил дверь и впустил взъерошенного и как видно только что поднявшегося по тревоге гвардейца. Тот лишь мельком взглянул на голые колени полковника, торчавшие из-под нижней рубашки, не позволив себе ни ухмылки, ни даже понимающего взгляда - тревога была нешуточной и расспрашивать молодого полковника о проведенной им ночи было не к месту. Хотя, Франсуа был уверен, что заметил сверкнувшую улыбку в черных глазах бретонца - уж точно тот заметил две примятые подушки на разворошенной постели.

- С горячей водой придется обождать до утра, месье, - пояснил Огюстен и принялся подавать маркизу по очереди все требуемые для облачения части его белья и верхней одежды, - Но, ежели пожелаете...

- Нет, ничего. После. Что там произошло?

- Месье маршал и майор де Ланжерон арестовали какого-то субъекта. Допрашивать взялись. Сержант слышал выстрел и поднял всех нас по тревоге. Когда я шел сюда, видел Ранкура. Он поднимался на второй этаж. Можете его расспросить.

- Я сам спущусь вниз, там все узнаю, - сказал Франсуа, глядясь в помутневшее от холода зеркало. Он хотел было спросить о графине де Суассон, но промолчал. Нет, волноваться за графиню он будет про себя, а не вслух.

Не при других, думал он уже на ходу, торопливо шагая к лестнице и надевая на ходу перевязь со шпагой. Огюстен спешил следом за ним, неся шляпу, плащ и пистолеты полковника.

- Как я додумался? - Франсуа-Анри поднял голову и посмотрел в глаза майора. - Вы, сударь, сами должны были доложить о действительном положении дел, вместо того, чтобы ломать комедию. То, как мне стало известно о Вашей встрече с Моро, теперь уже не имеет значения. Можете сколько угодно оправдываться, но в том, что происходит, винить Вам остается лишь самого себя. Почему Вы не послали донесение к губернатору?

Ланжерон поставил кружку на стол и потянулся, расправляя плечи, уставшие от долгого сидения в засаде в старой конюшне. Он посмотрел на маршала ленивым, немного надменным взором, словно видел перед собой зарвавшегося молоденького офицера, только что получившего свой патент на чин милостью короля. Франсуа-Анри это взгляд нисколько не задевал, про себя он даже посмеивался над недальновидностью провинциального майора, мерявшего всех придворных дворян по одной мерке. Пусть его недооценивали - к этому дю Плесси-Бельер не только привык со времени своего возвышения на придворной стезе, но и стремился. Но если речь заходила о безопасности короны и чести королевской армии, разве не должен он был потребовать отчета по всей форме?

- Итак? - сурово спросил он и в синих глазах появились первые льдинки настоящего гнева, который до той поры ему удавалось скрывать под маской легкомысленного неведения. - Или Вы надеялись, что эта история так и не всплывет? Нам уже известно о банде дезертиров. Кстати, человек десять из них уже находятся под стражей в Шато-Тьерри. Теперь нам стало известно о Ваших сношениях с их главарем, майор.

- Что? - вальяжность мгновенно исчезла, майор навалился всем корпусом на стол и подтянулся так близко к маршалу, что тот мог почувствовать винные пары в его дыхании, - Что Вы хотите услышать, месье? Я уже все сказал. Идите и допрашивайте этого Моро. Может, и добьетесь чего.

- А что же Вы? - спокойно спросил его маршал, не отстранившись от неприятного лица собеседника ни на дюйм.

- Я должен отправить отряд драгун в логово этого Моро. Если мы успеем застать полковника и его дочь живыми, считайте это везением.

- Я ничего не стану считать, майор, - осадил его дю Плесси-Бельер и холодно указал на место. - Сядьте. Во-первых, известно ли Вам, где содержат полковника? Если да, то отставим в сторону вопрос о том, почему Вы ждали, вместо того, чтобы освободить пленников. Лучше подумаем о том, как осуществить это теперь.

- Я не знал о том до сегодняшней встречи. Вот, - он ткнул пальцем в развернутый на столе лист. - Он дал мне карту в обмен на деньги.

- Но, это всего лишь карта того места, где будет осуществлен обмен пленников на остальную сумму, ведь так?

Со стороны лестницы послышался звон шпор и беспорядочный грохот шагов спускавшихся по ступенькам гвардейцев. В трактирном зале сразу сделалось тесно и людно из-за людей в красных мундирах, во главе которых явился никто иной, как сам полковник де Виллеруа. Вид молодого человека был воинственным и решительным, но вместе с тем и комичным из-за взъерошенных кудрей, которым явно недоставало щетки, и легкого облачка щетины на порозовевших щеках.

- Маркиз! - дю Плесси-Бельер встал и приветствовал Виллеруа дружеским рукопожатием, успев как бы между прочим шепнуть ему. - Караулы на втором этаже поставлены? - и уже громче добавил. - Занимайте место за столом, дорогой полковник. У нас как раз военный совет. Мы только начали, - и он в двух словах кратко и четко описал ситуацию для Франсуа, заметив по его блестящим глазам, что тот ни за что не пожелал бы упустить возможность не только проявить геройство, но и помочь несчастным пленникам, оказавшимся заложниками упрямство одного человека и невероятной амбициозности другого.

- Но прежде чем решать, - помолчав после того, как рассказ был закончен, Франсуа-Анри обратил выразительный взор в сторону лестницы. - Нам следовало бы узнать мнение Ее Светлости. Мы не можем распоряжаться ее эскортом.

- Господа, с вашего позволения, - притихший после недавней отповеди майор заговорил, и на этот раз в его голосе и манерах было гораздо меньше гонора, чем прежде, - Я могу взять командование операцией на себя. Я даю вам слово, что пошлю подробнейший отчет в Лион обо всем. И в Суассон также. Я даже уверен в том, что этот отчет напишет уже сам полковник Лафрамбуаз.

- Вы даже уверены в этом? - холодно спросил его дю Плесси-Бельер, испытывая на прочность внезапное смирение майора. - Вы готовы взять ответственность за жизнь полковника и его дочери, сударь? Пожалуй, я бы и согласился. Если бы Вы решились взять с собой этого Моро. В качестве заложника.

- Это исключено. Мерзавец не дорожит своей жизнью. А честь он давно потерял. Вряд ли его бывшие подчиненные согласятся обменять на него столь ценную добычу. Вот на деньги - да. А когда полковник и его дочь будут в наших руках, тогда мы и накроем их гнездовье. Одним ударом.

Дю Плесси-Бельер переглянулся с Виллеруа, ожидая, когда тот поделится своими соображениями. Он жалел о том, что в столь ранний час они не могли послать к графине. Никого. Ведь и мадемуазель Симонетта наверняка спала еще.

Гроза пронеслась, и Симонетта, оставив укутанную в шаль и одеяла хозяйку хранить трагическое молчание, яростно размешивала сахар в ковшичке с горячим вином, когда из-за дверей донесся знакомый голос, явственно призывавший ее. Молодая женщина невольно вспыхнула и чуть не пролила вино, но к тому времени, когда оно благополучно оказалось в кубке, а кубок - в руках графини, самообладание уже вернулось к камеристке.

- Пойду, узнаю, что у них стряслось, синьора, - с невинным видом сообщила она и, дождавшись снисходительного кивка, величаво выплыла из спальни.

Но стоило двери закрыться за ее спиной, как Симонетта приподнялась на цыпочки, превратившись в рыжий нетерпеливый ураган.

- Да что же это вы, Ваша милость - среди ночи стучаться к дамам! - возмущенным шепотом выпалила она в лицо топчущемуся в коридоре маркизу. - Стыда у вас нет, право же! Что, ежели б я была неодета, а?

Камеристка вытянула шею, пытаясь разглядеть, кто еще был с Виллеруа в коридоре, и, не увидев никого, цапнула любовника за руку и втянула в комнату, бесшумно прикрыла за ним дверь и выжидательно подняла голову.

- Ну и? - осведомилась она, щурясь в попытке разглядеть лицо маркиза в слабом лунном свете. - За нами и простыня, небось, остыть не успела, а вы уж тут как тут! Вот ненасытный!

В словах ее подразумевался укор, но даже в темноте нетрудно было догадаться, что пылкая римлянка улыбается и вовсе не думает сердиться, отнюдь.

Вслед за отчаянием, облегчением и яростью пришла пустота. Оглушающая и ослепляющая. И в тяжелом серебряном кубке, который Олимпия зачем-то держала в руках, было пусто, хотя она готова была побиться об заклад, что еще пару минут назад он был полон. Пальцы разжались, и кубок покатился по одеялу, оставляя за собой дорожку из темных пятен, пряно пахнущих специями, с глухим стуком упал на пол. Олимпия не заметила: две непростых задачи - бороться со сном и пытаться расслышать голоса, доносящиеся из гостиной - отнимали у нее все силы.

Показалось ли ей, или она действительно расслышала его имя? Цепляясь за полог кровати, молодая женщина сползла на пол, пошарила ногой по ковру в поисках туфель, но тут же забыла о них. Халат тоже куда-то запропастился, и Олимпия плотнее запахнула шаль на ночной сорочке из толстого полотна.

Шаги давались с трудом - больше всего ей хотелось сейчас опуститься на пол и заснуть прямо на потертом ковре, коловшем босые ноги. Графиня толкнула дверь и заморгала - после тусклого света камина и одинокой свечи, оставленной Симонеттой на столике у изголовья кровати, в гостиной царила угольно-черная темнота, в которой едва просматривались две чуть более темных фигуры.

- Нужно разбудить графиню, - произнесла та из фигур, что была выше, и Олимпия узнала этот голос несмотря на тихий назойливый шелест в ушах: "Ложисссь, ложисссь, ложисссь".

- Виллеруа? Это вы? - поколебавшись, она все таки отпустила дверной косяк, шагнула в темноту и с удивлением обнаружила, что видеть стало легче. - Что случилось? Зачем вы пришли?

О, она знала ответ - и в груди уже сворачивался в ледяной клубок страх.

- Он... - Олимпия провела по лицу ладонью, словно хотела смести липкую паутину сна, которая с каждой секундой становилась все плотнее, все туже. Проклятье, что намешала ей в питье Симонетта? - Кто-то ранен, да? Вы пришли за бинтами и мазью?

Он ранен. Но ему уже помогают.
Эти шесть слов Олимпия поняла, но остальные слились в какое-то невнятное журчание. Лафрамбуаз? Ланжерон? Кто эти люди? И почему маркиз говорит ей о них. Зачем они ей?

Он. Ранен. Но ему. Уже. Помогают.

Вот так - она не нужна ему даже для того, чтобы перевязать рану. Наглый мерзавец.
Олимпия вскинула голову, чтобы возмутиться, потребовать, чтобы ее немедленно отвели туда, где...  Темнота поплыла перед глазами, грозя проглотить, и она лишь благодарно вздохнула, когда ее подхватили сильные руки.

Виллеруа оказался большим и уютным - ведь это был Виллеруа, она не ошиблась? Голова сама устроилась на мужском плече, а рука обвилась вокруг шеи - теперь можно было уснуть, ничего не боясь. Маркиз будет охранять ее лучше всяких гвардей...

- Мой эскорт? - пробормотала Олимпия в теплое сукно камзола. - Ба, зачем мне... эскорт? Я... его не просила. Это люди короля... дю Плесси. Он командует ими. Не я.

Губы были такими же тяжелыми, как ее веки. Нет, еще тяжелее - совсем не хотели шевелиться. Так странно...

- Заберите всех, - шепнула она, проваливаясь в сон. - Мне никто не нужен... только вы.