Труа встретил их ярким светом костра, горевшего у караульной башни, служившей неким подобием дозорного поста на въезде в город. Путникам пришлось замедлить бег своих лошадей, а у самых ворот и вовсе остановиться, дожидаясь, пока неторопливый страж вылезет из узкой деревянной будки, чтобы поднять перекладину импровизированного кордона.
- Что это такое, сударь? С каких это пор в королевский город невозможно въехать в дневное время? - недовольно спросил маршал, перебирая повод в замерзших руках, - Кто распорядился поставить здесь кордон и почему?
- Не моего ума дело, сударь, - проворчал толстяк, отряхивая с рукава поношенного мундира пепел из прогоревшей трубки, - Чего велено, то и делаем. А кто будете? Зачем? К кому?
- Не твоего ума дело! - вспылил Ранкур, выехав вперед, так что незадачливому стражу ворот пришлось отступить назад к своей неказистой будке, - Ты говоришь с маршалом Франции. Изволь отвечать на вопросы Его Светлости!
- А... - толстяк поднял мясистую ладонь ко лбу и сгреб с головы шапку, обнажив сверкавшую в отблесках костра лысину, - А... ну так, мало ли. А чем докажете, Ваши Милости? - он недоверчиво покосился на взмахнувшего плетью Ранкура, - Не обессудьте, господа, но мало ли кто и кем представится. А я вот крикну городскую стражу на подмогу, так они и разберутся.
- Тихо, Ранкур, - урезонил виконта дю Плесси-Бельер и вынул из-за пояса свой маршальский жезл, украшенный золочеными лилиями, - Мне не часто приходится демонстрировать эти диковинку. Толку от нее мало. Разве что орехи колоть. Но, на этот раз сгодится и для дела. Ну, что скажешь, любезный?
- Ваша Милость... так мы ж Вас ждем. Ждали вот с утра еще, - лицо стражника перекосилось от страха за собственную шкуру, а точнее, за теплое местечко, бывшее весьма доходным, особенно же по ярмарочным дням, когда можно было сдирать мзду за проезд в славный город Труа с любого проезжавшего торговца.
- Ну вот, дождались же. А теперь, будьте любезны пропустить нас. Скоро здесь проедет карета.
- Так это же, да... у меня вот и в приказе отмечено - карета Его Светлости маршала дю Плесси-Бельера, - соответствующая бумага была извлечена из-за пазухи и взорам путешественникам было предъявлено доказательство полученных приказов, - Только... кареты ведь две должно быть. Еще Ее Светлость Великая Графиня... сама мадам де Суассон пожаловать изволят, - и страж ткнул толстым пальцем в место, где было записано имя Олимпии де Суассон с описанием герба на ее карете.
- Так и есть, старина, - дружелюбно кивнул маршал и в его руке блеснула монетка, - И если твой подручный возьмется сопроводить карету мадам к постоялому двору, где ждут ее прибытия, то он получит столько же от меня по прибытии Великой графини.
- О, это завсегда пожалуйста... да тут же и недалеко, - поспешил заверить страж ворот, но, тут же закрыл рот, сообразив, что в таком случае его услугами могут и пренебречь, - Я сам, я лично объясню кучеру Ее Светлости, куда править.
- Вот и славно! - устав дожидаться, когда не в меру болтливый стражник догадается поднять кордон, дю Плесси-Бельер взнуздал свою лошадь и заставил перепрыгнуть через него.
- Отметьте для себя, что Великая Графиня прибудет в карете господина маршала, - заметил Ранкур, прежде чем последовать примеру маршала.
Город уже успел погрузиться в сумерки, когда огни свечей в домах только-только разжигались, а горизонт на западной стороне еще светлел пронзительно голубым на черневшими на его фоне силуэтами башен и остроконечных крыш. Путники подъехали к широкому двору постоялого двора, являвшего собой огромный особняк в форме подковы, левое крыло и центральная часть которого служили гостиницей для путешественников и офицеров расквартированного в городе полка драгун, а правая часть была занята под склады и конюшни.
- Эй, кто-нибудь! Лошадей принять! Позвать трактирщика сюда! Быстро! - велел Франсуа-Анри, на ходу перекинув ногу через седло. Отдать приказы о размещении графини и всей ее прислуги, а заодно и для них с Виллеруа, а также для сопровождавших их гвардейцев не заняло и минуты, ведь в Труа готовились к их прибытию загодя, во многом благодаря тому что, сам маркиз де Виллеруа распорядился обо всем еще с раннего утра, а еще и потому, что за неделю до того, из Парижа и Суассона прибыли два нарочных с приказами о прибытии графини де Суассон и маршала дю Плесси-Бельера.
- Обед, комнаты... легкий ужин... свежие лошади к утру... - повторял распоряжения маршала трактирщик, сопровождая каждый пункт угодливым поклоном, - Все готово. Вас ждали, Ваша Светлость.
- И кузнеца пошлите, - напомнил Ранкур, чтобы увериться, что суетливый хозяин не забудет об этом важном пункте, - Лучше прямо сейчас, чтобы к ночи уже был на месте.
Удовлетворенный устроенным им переполохом, Франсуа-Анри посмотрел вслед конюху, уводившему их лошадей, чтобы поводить перед тем, как расседлать и поставить в конюшне. Все на этом постоялом дворе было привычно и регламентировано, словно они находились в парижском предместье, а вовсе не за сотню лье вдали. В чем была разница? Впрочем, стоило ли задаваться этим вопросом, когда самым важным было встретить карету графини де Суассон во избежание любых случайностей.
- Лошадь мне. Свежую. Сейчас же! - приказал дю Плесси-Бельер и буквально выхватил повод из рук конюха, выведшего во двор только что оседланного жеребца, - Ранкур, заплатите за этого коня, кому причитается! Я вернусь вместе с каретой, - крикнул маршал, бросив кошелек капралу. Он тут же вскочил в седло и умчался прочь под недоумевающие причитания трактирщика, обещавшего свежую лошадь господину, служившему самому советнику лионского парламента.